[пример
семейной пары в ресторане]
Она (пододвигая Ему блюдо с оставшимся лососем): Я наелась, хочешь съесть и это?
Он: Ты уверена? Спасибо. (наполовину доев) Ты уверена, что не хочешь?
Она: Уверена, ешь-ешь.
Он съедает все и переходит к десерту. Она медленно наливается обидой и слезами.
Он: Что такое?
Она: Я не могу поверить, что ты съел всего лосося и не поделился со мной!
Он: Но ведь ты сама предложила...
Она: Неважно, (тут нужна запятая, а не точка с запятой) любящий мужчина так бы не поступил.
Она (пододвигая Ему блюдо с оставшимся лососем): Я наелась, хочешь съесть и это?
Он: Ты уверена? Спасибо. (наполовину доев) Ты уверена, что не хочешь?
Она: Уверена, ешь-ешь.
Он съедает все и переходит к десерту. Она медленно наливается обидой и слезами.
Он: Что такое?
Она: Я не могу поверить, что ты съел всего лосося и не поделился со мной!
Он: Но ведь ты сама предложила...
Она: Неважно, (тут нужна запятая, а не точка с запятой) любящий мужчина так бы не поступил.
1
Несколько лет назад я
сконструировала этот пример, который может
показаться гротеском, чтобы помочь читателю
ощутить, как именно пограничное расстройство
личности проявляется в межличностных отношениях.
Это – классический пример “double bind”,
“двойного послания” (или “двойных пут”), которое
всегда сводится к следующему: “что бы ты ни
сделал, ты пропал”. Двойное послание можно
интуитивно распознать, т.е. почувствовать по
эффекту, производимому им на личность: мозг,
связанный “по рукам и ногам” двумя
противоположными смыслами, содержащимися в одном
послании, обычно входит в ступор и теряет
способность соображать. Для нормальной здоровой
психики пример выше очевиден и прост, хотя и
вполне безумен. Она – просто “тю-тю”, грубо
скажет здоровый посторонний: сначала настояла на
том, чтобы он съел рыбу, а потом сама же и
обвинила его в этом; она – мазразматичка: забыла,
что она сказала минуту назад или же она – просто
садистка. Такой вывод вполне естественен,
повторяю, для здорового постороннего человека,
но в примере есть один фактор, который
кардинально меняет картину: личная вовлеченность
в отношения с “ней”. “Она” обвиняет “его” в
отсутствии любви к ней, и ее реакция (слезы)
убеждает его в том, что “в этом что-то есть” –
он виноват, иначе бы она не была так
расстроена. Зерно сомнения заронилось в его
сознании, крошечное “а что, если?” И, если в его
психике имеются подходящие “трещины”, оно начнет
прорастать, постепенно удушая его, трансформируя
его представление о самом себе и о мире вокруг в
ее, патологическое.
Рассмотренное двойное
послание имеет многие “подмеханизмы”, приводящие
его в действие; один из них – незаметная подмена
причины и следствия, перестановка их местами.
Мысль “я виноват, потому что она расстроена” –
это абберация мысли “я поступил дурно, поэтому
она расстроена”. Замечательно здесь то, что
вторая мысль вполне правомерна в случае, если
человек действительно сделал нечто дурное.
Первая мысль правомерна только как повод,
отправная точка для проверки совести;
способность к рассмотрению возможности наличия
собственной вины является свойством нормальной
психики и необходимым условием для нормальной
жизни в обществе. Именно поэтому рассуждение “я
виноват, раз она расстроена” воспринимается как нормальный, привычный ход мыслей, и эти
нормальность и привычность, не проверенные
логикой и фактами, и помогают двойному посланию
работать, до того, что даже иррациональность
предполагаемой причины для чувства вины (поедание
предложенной рыбы) не может убрать сомнения в
самом себе. Далее это сомнение еще больше
укрепляется аксиомой, которую все, когда-либо
состоявшие в отношениях, слышали хотя бы раз в
жизни: “по-настоящему любящий мужчина никогда бы
так не поступил”. Не поступил бы как? – Никогда
не съел бы рыбу, настойчиво предлагаемую ему? –
Нет, не вызвал бы ее слез. И, поскольку он
действительно их вызвал – невaжно, как именно –
он “не любящий” и его вина доказана, наперекор
логике и здравому смыслу.
Вероятно, теперь уже
становится достаточно очевидным, что двойное
послание всегда использует очень сильную эмоцию,
обычно чувство вины, стыда или страха, в
осбенности связанную с собственным имиджем,
например, страх/ стыд выглядеть нелюбящим,
неприятным, эгоистичным, грубым, и т.п.
Рассмотренная человеком, свободным от
“смирительной рубашки” непосредственной
эмоциональной вовлеченности в ситуацию, история
сводится к следующему: “Даже если ты предлагаешь
мне то, что что тебе самой не нужно, я ни в коем
случае не должен это принимать, потому что ты
тут же обвинишь меня в этом; ты устраиваешь мне
ловушки; ты вообще ничего не хочешь мне дать:
даже если ты и даешь, ты делаешь это с целью
забрать даваемое назад и вместе с ним меня, т.е.,
мою личность. Ты хочешь сделать из меня нечто
нечто безличностное.” Здесь явственно видно,
как двойное послание, с которого сняли покровы
эмоций, выражает суть отношений, а именно ничто,
ноль, иллюзию.
Необходимо заметить,
что, несмотря на очевидную иррациональность
двойного послания, единственный, кто полностью
недоступен его влиянию – это человек, кому
абсолютно безразлично мнение других, т.е.
психопат – или же святой, которому мнение других
не безразлично, но которым невозможно
манипулировать, просто в силу того, что в его
психике нет ничего, что манипуляция может
использовать.
Я вспомнила о примере
двойного послания в то время, как пыталась
поставить себя на место человека, верящего в
“там что-то есть”, т.е. не в Бога-Личность
христиан и иудеев, а в “что-то”: в “высшие силы”,
в “энергии” и т.п. Это было намеренно не
интеллектуальное упражнение, сходное с “Schema
Therapy”, но в обратном порядке: “Schema
Therapy” использует сильное чувство (воспринимаемое
как беспричинное, предположительно оторванное от
своего забытого источника) для того, чтобы
идентифицировать ситуацию в прошлом (источник,
который его произвел), я же использовала
ситуацию “я и безличностный бог” для того, чтобы
произвести чувство. Я ощутила холод, пустоту и
бессмысленность. Для меня было совершенно
невозможно увидеть хоть какую-то
привлекательность или пользу от подобного бога –
и на ум пришло двойное послание, агностиков и
верящих в безличностного бога, “Бог христиан –
это выдумка-конструкция, выстроенная теми, кто
нуждается в Боге-Личности”.
Это заявление отдает
чем-то очень знакомым. Оно звучит привычно и в
то же время крайне странно; этим оно напоминает
мне раз услышанное рассуждение, что некий
художник, которому поставили диагноз
“маниакально-депрессивный психоз”, якобы
“придумал” свою болезнь нарочно, потому что он
прочитал, что все великие художники были больны
на голову – прочитал и “придумал себе болезнь”,
чтобы принадлежать к касте великих. В самом деле,
почему бы и нет? Может быть, он это и сделал. А
может быть и нет; в обоих случаях
маниакально-депрессивный психоз не в состоянии
сделать его великим, т.к. только его работы
делают его таковым – или не делают. В любом
случае, эта странная мысленная конструкция не
может хоть сколько-нибудь удержаться в
нормальном уме, т.к. она меняет местами причину
и следствие, подменяя при этом реальную причину
воображаемой – хотя нет, это даже не причина и
следствие, но полностью независимые друг от
друга вещи, псевоследствие и псевдопричина. У
кого угодно, у художников и у не художников,
может быть маниакально-депрессивный психоз; есть
художники с ним и без него, и т.д. Почему бы
тогда не предположить, что, если бы некто
отрезал себе ухо, это автоматически сделало бы
его Ван Гогом? Также, доказывает ли отрезание
кем-то своего уха то, что Ван Гог никогда не
существовал, что он – всего лишь придуманный
образ, конструкция, созданная для оправдания
желания отрезать себе ухо? То же и с
Богом-Личностью: если христиане сконструировали
своего личного Бога из-за нужды в таковом, это
не доказывает ни его существование, ни
отсутствие существования. Потому как, если некто
выдумал что-то, что ему было нужно,
например, арифметику или Бога-Личность, самый
факт придумывания того, в чем он нуждается,
никак не доказывает не-существования его выдумки.
Цифра два удобна для того, чтобы сосчитать две
моркови; никто не сомневается в существовании
моркови и цифры два (как правило) – вероятно,
потому, что они полезны. Или, выражаясь более
корректно, кто-то может сомневаться в их
существовании и в своем тоже, но это уже другая
история.
Я думаю, что две
моркови, цифра два, и Бог-Личность разнятся в
объективной оценке их полезности. Говоря
объективно, морковь очевидно полезна, также как
и цифра два; более того, “вера” в существование
обеих не включает в себя эмоции или этику или
мораль. Что еще более важно, она не включает в
себя личные отношения с объектами веры. Развивая
эту линию мыслей логически, я должна сказать,
что трудности с распознованием чего-либо как
“объективно существующее” возрастают прямо
пропорционально с возрастанием в этом феномене
степени личностного. Чем больше степень
личностного в исследуемом феномене, тем более
личность исследователя вовлекается в процесс,
т.е. тем больше в его собственной душе
задействованных в процесс механизмов –
механизмов, которые делают его способным на
распознование или отрицание существования
феномена. В случае, когда невозможно полностью
отрицать существование другого, т.е. человека,
ее или его определенным чертам может быть
отказано в существовании и таким образом этого
человека “делают” меньше, чем он есть. Это –
частичное (избирательное) отрицание
существования феномена. Те же самые механизмы,
скорее всего, действуют и в случае с Богом.
Человек отрицает в Боге то, с чем он не желает
иметь дела. В случае с адептом безличностного
бога это Личность.
Я предлагаю сделать
следующее. Договоримся, что мы условно
соглашаемся с тем, что Бог – любой бог – это
просто выдумка-конструкция. Независимо от того,
существует ли Бог или нет, бог, придуманный
человеком, говорит довольно много о психике и о
личности автора. В этой статье я рассмотрю
несколько выдумок-конструкций Бога и попробую
проследить их соответствие определенным типам
человеческой психики. Моя конечная цель –
установить метафизическое происхождение двойного
послания, рассмотренного выше, просто из-за
моего личного интереса к этому феномену, который
выглядит для меня полностью чуждым нормальной
человеческой психике.
Говоря о двойном
послании, заявление “ты веришь в Бога только
потому, что ты слишком слаб, чтобы жить без Него”
имеет нечто общее с “если бы ты меня любил, ты
бы никогда не съел предложенную мной рыбу”, т.к.
оба используют прием вызывания сильного чувства
стыда. Никто не желает признать свою слабость;
объективный факт, что любой человек слаб в
одиночку, в реальности невероятно слаб и что его
можно легко сломать, если он не опирается на
что-то или на кого-то (выдумку-конструкцию или
реальность) здесь отсутствует. Стыдящий выгляет
более “сильным” из-за того, что он никак не
связан Богом-Личностью, но этот факт никак не
делает его сильным, потому что в реальности он
опирается на “что-то еще” вместо Бога-Личности.
Таким образом, это одно и то же – человек,
обвиняющий адепта “выдумки-конструкции”,
Бога-Личности, сам опирается на
выдумку-конструкцию. Если же это не так, то это
– случай клинической патологии, нарциссиста или
психопата. Такой человек сам себе бог, однако
даже и в этом случае он опирается на
выдумку-конструкцию – самого себя, раздутого в
собственном воображении до безумных размеров, не
имеющих ничего общего с реальностью.
Важно снова
подчеркнуть, что, несмотря на их разнообразие,
все иррациональные заявления, рассмотренные выше,
используют один и тот же метод вызывания сильной
негативной эмоции в другом человеке, в основном
чувства вины, стыда или сомнения в самом себе, в
собственной адекватности. Из-за того, что в
нормальных людях чувство стыда сильно развито,
эта тактика обычно срабатывает: чем сильнее
эмоция, тем менее заметна иррациональность
заявления. Именно это и делает подобные
заявления сходными с двойным посланием:
намеренно вызванная в оппоненте сильная эмоция,
неправленная на искажение его восприятия самого
себя, превосходно маскирует ущербность логики;
вся ситуация приобретает привкус абсурда и
человек остается с неприятным, но при этом
неопределенным ощущением, что он проиграл,
провалил дело и в целом неполноценен – при том,
что рационального объяснения этому нет.
2
Мне ни разу еще не доводилось иметь дело с человеком, который желал бы бессмертия в случае, если бы таковое было дано ему одному: все остальные, включая дорогих ему людей, умерли бы, а он бы остался жить вечно. Единственное теоретическое исключение из этого правила – уже упомянутые нарциссист и психопат, теоретическое потому, что первый нуждается в других как отражениях его величия, а второй – в жертвах. Из этого я делаю вывод, что нормальный человек больше всего на свете желает не личного бессмертия как такового, но бессмертных/ вечных отношений с теми, кого он любит. Логично заключить тогда, что для нормального человека иметь отношения с другими людьми – это необходимое условие для существования, которое стоит того. Это может звучать банально, но эту банальность необходимо констатировать здесь, ради констатации еще одной банальности: Бог-Личность, т.е. Бог, с которым человек может иметь двусторонние отношения – это нормальный и даже желательный феномен, вне зависимости от того, реален он или нет. Похоже на то, что экзистенциальное отчаяние честного атеизма происходит именно от осознания индивидуумом невозможности подобных отношений и вообще любых вечных отношений, с кем-либо, включая самого себя.
Мне ни разу еще не доводилось иметь дело с человеком, который желал бы бессмертия в случае, если бы таковое было дано ему одному: все остальные, включая дорогих ему людей, умерли бы, а он бы остался жить вечно. Единственное теоретическое исключение из этого правила – уже упомянутые нарциссист и психопат, теоретическое потому, что первый нуждается в других как отражениях его величия, а второй – в жертвах. Из этого я делаю вывод, что нормальный человек больше всего на свете желает не личного бессмертия как такового, но бессмертных/ вечных отношений с теми, кого он любит. Логично заключить тогда, что для нормального человека иметь отношения с другими людьми – это необходимое условие для существования, которое стоит того. Это может звучать банально, но эту банальность необходимо констатировать здесь, ради констатации еще одной банальности: Бог-Личность, т.е. Бог, с которым человек может иметь двусторонние отношения – это нормальный и даже желательный феномен, вне зависимости от того, реален он или нет. Похоже на то, что экзистенциальное отчаяние честного атеизма происходит именно от осознания индивидуумом невозможности подобных отношений и вообще любых вечных отношений, с кем-либо, включая самого себя.
Все, что имеет конец,
бессмыссленно; только то, что продолжается,
имеет смысл и это “нечто” произведший его
человек должен быть в состоянии воспринимать,
иначе смысл пропадает. Интеллектуально нечестный
атеист обычно утверждает, что его вполне
удовлетворяет собственная смерть, если он принес
пользу обществу – но он забывает о том, что он
говорит это сейчас, оценивает свою жизнь сейчас,
пока он еще жив, и только его способность к
оценке и осознанию ценности собственной жизни
придает ей смысл и привкус продолжения =
вечности, и в силу этого осознаваемого сейчас
смысла. Я обозреваю сейчас – это “вечное сейчас”.
Но, как только он умрет – разумеется, если он
действительно конечен – обозреватель исчезает и
вся кажущаяся альтруистичной выдумка-конструкция
“пользы” разваливается. Интересно, что даже если
играть в эту интеллектуально и психологически
нечестную игру в воображении, она всегда
включает в себя мотив продолжающихся отношений,
его с теми, кто положительно оценивает его жизнь.
Эта картина довольно далека от мира чистого (т.е.,
интеллектуально честного) атеиста.
Я подозреваю, что
атеист в чистом виде осознает бессмысленность
всего, и прежде всего своей жизни (какая бы
прекрасная и благородная она ни была) в силу
того, что все в конце концов умрут и наша
планета и вселенная тоже исчезнут. Он
интеллектуально честен и не может позволить себе
отложить свою “абсолютную и окончательную смерть”
посредством “жизни” в жизнях других, в памяти, в
человечестве как биологическом виде. Все это не
имеет смысла, поскольку жизнь – это отношения, а
отношения – это двусторонний процесс, который не
может существовать, если одна из сторон
существовать перестала. Это очень просто и
пример с рыбой в начале, если очистить его от
патологической сложности, в сущности является
духовной смертью – духовной, т.е. до смерти тела.
Но это всего лишь побочная мысль, ассоциация,
пришедшая на ум.
Объективно говоря,
этика и мораль не имеют большого смысла на пути
к эшафоту. У атеиста есть выбор: покончить с
собой из-за очевидной бессмысленности его жизни
или стоически продолжать существование,
абстрактной добродетели ради. Не составляет
особого труда заметить, что второй вариант – это
выдумка-конструкция, которая дает ему силы жить.
Атеизм в чистом виде
вызывает у меня уважение, потому что он честен и
потому, что он требует серьезных
интеллектуальных усилий. Обычно атеист проходит
через длительный период борьбы с концепцией Бога;
он не безразличен к Богу-Личности – Бог-Личность
непонятен ему и неприемлем для него, по
разнообразным причинам, но он не выбрасывает его
на помойку как нечто, недостойное даже
рассмотрения. Он может ненавидеть Бога или
концепцию Бога, но он не безразличен к нему –
холоден или горяч, но не тепл. Здесь мы имеем
дело с конструкцией экзистенциальной пустоты,
которая полна боли, “этого никогда не будет”.
Получается, что атеист
в чистом виде, кончающий жизнь самоубийством
из-за неспособности жить бессмысленную жизнь –
это, возможно, единственный человек, который
отказывается иметь выдумку-конструкцию вечных
отношений. Из этого следует, что любая
выдумка-конструкция как-то связана с жизнью и
попытка жить без нее означает умереть. И
единственный интеллектуально честный выход из
этой дилеммы – это самоубийство или поиск
Бога-Личности, т.е. вечных отношений.
Кто-то может возразить,
что дискуссия описала бессмысленный круг и что
нет никакой разницы между созданием конструкции
неких “отношений” и утверждением, что у него
есть личные отношения с Богом. Это не так,
потому что конструкция-эрзац, заместитель
личных отношений (жизнь “ради жизни”, ради
пользы для человечества или потому, что “где-то
есть что-то, поэтому все будет хорошо” и т.п.)
не требует ответа от “человечества” или “чего-то”,
но отношения с Богом-Личностью требуют. Видимо,
поэтому первый вариант выглядит беспроирышным; к
тому же, затраты на его содержaние крайне
невелики.
3
Я уверена, что другие до меня уже говорили нечто похожее на то, что я собираюсь сказать сейчас, потому что это столь очевидно – а именно, что неопределенная вера в “там-что-то-есть”, в “матушку-природу” или во что-то безвредное, благожелательное и “дающее энергию” и т.п. очень напоминает то, как новорожденный видит свою мать. Матери, точно также как “что-то”, полагается защищать и кормить свего ребенка; все, что от него требуется – это знать, что она “там есть” и принять факт ее заботы. Однако, в случае с младенцем эта ситуация довольно быстро меняется, т.к. он начинает быстро развиваться и от него требуется научиться определенным вещам: понятиям “хорошо” и “плохо”, желательного и нежелательного поведения и т.п. Эти аспекты самодисциплины и постепенного развития личности обычно отсутствуют у верящих в “что-то”, которое, как правило, “любит их такими, какие они есть”. Вера в “что-то там”, идеи нью эйдж и т.п. выглядят очень инфантильными, не требующих никаких умственных затрат и довольно-таки потребительскими: человек только получает, ничего не давая другой стороне. “Нечто там” не требует, чтобы верующий узнал что-либо о “нем” или “его” поближе. Это как если бы некто стоял под приятным теплым душем, чудесно изливавшимся на него, не испытывая при этом ни малейшего желaния узнать, откуда он изливается, зачем и что все это значит. Таким образом, здесь мы имеем дело с выдумкой-конструкциeй номер два, любви некоего благожелательного “чего-то”, похожего на мать, безличностного материнского принципа, чьи “излияния” верующий просто принимает, точно также, как младенец принимает любовь своей матери. Большая разница, однако, состоит в том, что младенец, похоже, более заинтересован и вовлечен в общение со своей матерью, чем верящий во “что-то”. Младенцу приходится учиться видеть свою мать как личность, в то время как адепту “чего-то” – нет. Таким образом, эта конструкция, “там-что-то-есть” на самом деле является регрессией отношений “мать – младенец”, именно потому, что она никак не поощряет человека к развитию как личности, а также к видению других как личностей.
Что поражает меня
здесь, так это упорный отказ адептов “чего-то”
от концепции Бога христиан и иудеев, т.е. Бога
предельно личностного и требовательного.
Думается, намного интереснее, если можно так
выразиться, иметь дело с Богом (или с
выдумкой-конструкцией) на правах взрослого
человека, т.е. более полноценно участвовать в
отношениях с Ним – и, однако, в случае верящими
во “что-то” это почему-то не так. Единственное
объяснение, которое у меня есть – что Бог,
требующий двусторонних отношений, это “слишком”
для адептов безличностного, по ряду причин.
Должна добавить, однако, что в мире людей
подобное предпочтение безличностного личностному
было бы квалифицировано как замедленное
эмоциональное развитие, патология. Это сказано
не для того, чтобы кого-то обидеть, а просто
констатация факта.
4
Бог христиан не просто требует взаимных отношений – Он сам является Отношениями, Трех Личностей, Святая Троица. Все, что я собираюсь сказать, уже написано, и я чувствую неловкость от необходимости это сделать, потому что это так... нормально и даже банально в своем предельном здоровье и нормальности. Возможно, именно это и заставляет иных отрицать Его существование или, пардон, выдумку-конструкцию? И все же, Бог – это Личность, Он – Любовь, Он хочет быть любимым, Он желает состоять в отношениях с человечеством и с каждым отдельным человеком. Он может сердиться, ревновать, даже приходить в ярость, но никогда – манипулировать. Он любит нежно, как мать, но в то же время и очень требовательно, как отец или супруг. Он навеки верен, опечален и даже испытывает боль, если объект Его любви увлекся другим и забыл о Нем, но в то же время Он прощает, т.к. прекрасно знает нашу ограниченность. Все, что сказано о Нем, является идеалом нормальных человеческих отношений и поэтому, как я понимаю, это должно быть выдумкой-конструкцией – это слишком хорошо сделано, слишком нам подходит, чтобы быть правдой. Хорошо, допустим, что это так; в любом случае, я всего лишь пытаюсь продемонстрировать, что все это глубоко нормально и “сделано”, чтобы приподнять индивидуума, сделать его лучше. А если так, то это должно быть вполне удовлетворительной подделкой для тех, кто желает расти как личность. Но почему же тогда они ее на дух не выносят? – Потому ли, что она “слишком человеческая”?
4
Бог христиан не просто требует взаимных отношений – Он сам является Отношениями, Трех Личностей, Святая Троица. Все, что я собираюсь сказать, уже написано, и я чувствую неловкость от необходимости это сделать, потому что это так... нормально и даже банально в своем предельном здоровье и нормальности. Возможно, именно это и заставляет иных отрицать Его существование или, пардон, выдумку-конструкцию? И все же, Бог – это Личность, Он – Любовь, Он хочет быть любимым, Он желает состоять в отношениях с человечеством и с каждым отдельным человеком. Он может сердиться, ревновать, даже приходить в ярость, но никогда – манипулировать. Он любит нежно, как мать, но в то же время и очень требовательно, как отец или супруг. Он навеки верен, опечален и даже испытывает боль, если объект Его любви увлекся другим и забыл о Нем, но в то же время Он прощает, т.к. прекрасно знает нашу ограниченность. Все, что сказано о Нем, является идеалом нормальных человеческих отношений и поэтому, как я понимаю, это должно быть выдумкой-конструкцией – это слишком хорошо сделано, слишком нам подходит, чтобы быть правдой. Хорошо, допустим, что это так; в любом случае, я всего лишь пытаюсь продемонстрировать, что все это глубоко нормально и “сделано”, чтобы приподнять индивидуума, сделать его лучше. А если так, то это должно быть вполне удовлетворительной подделкой для тех, кто желает расти как личность. Но почему же тогда они ее на дух не выносят? – Потому ли, что она “слишком человеческая”?
И тут появляется еще
одна выдумка-конструкция, очевидного абсурда,
который воплощает Христос. Здесь Бог требует от
людей “отвергнуться от себя” и следовать Ему,
даже до смерти, а также многих других, абсолютно
неестественных, вещей. От верующего в подобную
конструкцию ожидается наплевать на свои интересы
ради того, чтобы быть с конструкцией, Христом.
Ощущение отсутствия этой самой конструкции,
Личности Христа, в жизни верующего означает, что
он терпит неудачу, что он отклонился с пути
(отсутствия конструкции присутствия Христа в
конструкции Христа, т.е. Бога как такового, если
говорить точнее). Эта ситуация полностью
противоположна конструкции “чего-то”, т.к.
последняя не требует реального личного опыта
присутствия этого самого “чего-то”.
Экспериментальная реальность личных отношений с
Христом – это единственный реальный критерий
верности пути. Это делает христиан
безнадежно заблуждающимися индивидуумами,
идиотами, которые используют конструкцию,
заблуждение, желаемое в качестве критерия
реальности – если это, конечно, заблуждение. Что
я пытаюсь показать здесь: гораздо сложнее
поддерживать подобный радикальный абсурд, веру в
наличие личных отношений с Богом-Личностью, чем
веру во “что-то-там”, потому что онa опирается
на одну лишь вещь – на отношения, которые не
могут быть доказаны или объяснены так, как может
быть объяснено “что-то там”. Т.к. этот “абсурд”
предельно личностен, он предельно оскорбителен
для тех, кто от него отказывается. Конструкция,
Личность Христа столь абсурдна и столь
возмутительно-экстремельна во всем – в любви и в
требованиях, что она не может быть просто
отодвинута в сторону, оставлена в покое, как
“что-то там”, без навязчивого "зуда"
предварительно что-то с ней сделать.
Я возьму смелость
утверждать, что Личность Христа, если только Ей
позволяют говорить с человеком, производит
действие, сходное с действием двойного послания
– сходное только в его способности резко менять
процесс работы человеческого мозга,
разворачивать ум на сто восемдесят градусов,
если можно так выразиться. Разница заключается в
направлении движения ума и в качестве его
движения. В случае с патологическим двойным
посланием ум, что называется, “усаживается”,
уменьшается, как и сам испуганный человек: “Я
виноват, всегда виноват; я должен уменьшиться,
сделаться незаметным, никем, ничем”.
В противоположность
этому парадоксальные слова Христа (например, в
притче о добром самарянине, в которой Он
приводит слушателя к осознанию того, что все
люди являются нашими ближними, оставляя ему при
этом пространство для собственного вывода и
выбора) всегда расширяют ум и душу. Они
расширяют круг, так сказать – круг отношений и
поле зрения, производя эффект, подобный вздоху
облегчения, от выхода из собственной
психологической темницы.
Я увлеклась; сложно
оставаться бесстрастной, говоря о собственном
опыте. Возвращаясь к бесстрастной сфере
клинической психологии, допустимо заключить, что
эта конструкция, Личность Христа, хотя и
экстремальна в своем добре, тем не менее
довольно безвредна, для нормальных людей. Это –
запредельный идеал человека. Сходные идеи
самопожертвования считаются идеалом и пользуются
уважением у многих, независимо от их веры или
отсутствия таковой. Исходя из этого, я делаю
вывод, что конструкция Бога в Ветхом Завете –
это идеал хороших двусторонних человеческих
отношений; конструкция Бога в Новом Завете
поднимает этот идеал настолько высоко, насколько
люди вообще способны смотреть на подобные вещи и
понимать их, т.е. заставляет людей расти до
сверхчеловеческого уровня. Однако, патологии
здесь нет, по крайней мере, до тех пор, пока
хорошие качества понимаются нашим обществом как
таковые.
В таком случае
возникает вопрос: если эта конструкция воплощает
нормальность зрелых отношений, причем воплощает
универсально – как отношения любящего родителя и
ребенка, так и влюбленных – то почему она
вызывает гораздо больше ярости, чем конструкция
“чего-то –там”, которая является регрессией
отношений “мать – ребенок”? Может ли быть, что
те, кого она приводит в ярость, просто не желают
взрослых отношений? Может быть, современный
отход многих от христианской веры или равнодушие
к ней отражает отсутствие нужды в отношениях и
даже отвращение к вовлеченности в личные
отношения с кем-либо? Не знаю, но похоже, что
атакующие Христианство адепты безличностного
“что-то” на самом деле отрицают свою собственную
личностность. Потому как, если человек не
отрицает свою личность (или, по крайней мере,
часть ее), то как он может удовлетвориться
безличностным “чем-то”?
Существует в этом и
другая сторона, парадоксальная и очень
напоминающая двойное послaние. Это – уже
упомянутые выше слова, что вера христиан может
вызывать только смех, потому что их Бог
антопоморфен и подобная концепция Бога
“унизительна” и “смешна” для достоинства
современного человека. При более пристальном
рассмотрении это утверждение, однако, выдает,
что человек ощущает себя “униженным” и “смешным”
только потому, что он – человек. Быть человеком
стыдно, иначе не было бы стыдно видеть в Боге
некоторые качества, присущие человеку. Tем не
менее, это утверждение остается вполне
убедительным для многих; причина может быть в
сильной эмоции стыда, которую оно выражает,
затрагивая сходную по тону струну в психике
слушателя. Любопытно, что подобные люди не
пытаются перевернуть фразу, т.е. не пытаются
подумать, к примеру, “у меня есть эти качества;
у преполагаемого Бога они тоже есть, хотя и в
совершенной форме; таким образом, я – подобие
Бога”. Что это, бесcознательное отвращение к
самим себе и проeцирование этого отвращения на
самую возможность существования Бога-Личности?
Отрицать собственную личность = отрицать
Личность Бога – это надежное решение проблемы
отвращения к самому себе, выход, базирующийся на
избегании проблемы. Кроме того, может ли быть,
что такие люди не желают быть чьим-то “образом и
подобием” и поэтому предпочитают думать о себе
как о побочном продукте деятельности “пришельцев
из космоса” или чего-то еще? Это очень
интересно: похоже, что быть созданным кем-то,
причем с определенной целью, даже если эта цель
– взаимная любовь, по какой-то причине гораздо
более унизительно, чем быть случайностью.
Признаюсь, в этом есть нечто, что я могу понять
и почувствовать, к счастью, все меньше и меньше.
Признать, что я была создана, означает признать
существование создателя, того, кто значительнее,
больше, чем я. Это осознание довольно
болезненно. Возникновение меня из ниоткуда легче
для моей гордыни, а также не обязывает меня
что-либо делать. Оно оставляет мой нарциссизм
(или инфантилизм) в покое. Цена за это –
прогрессирующая метафизическая деперсонализация.
И тут возникает еще
болеее возмутительный факт Христианства,
Искупление, жертва Христа, Создателя из-за того,
что он слишком любит свои создания. В то время,
как я согласна с богословскими объяснениями
этого загадочного факта, я уверена, что его
невозможно объяснить и понять чисто
интеллектуально – человеку необходимо
прочувствовать его. Я не понимаю, но ощущаю,
что, кроме многих других причин, Бог принес Себя
в жертву для того, чтобы нам было проще поверить
в то, что он действительно нас бескорыстно
любит. И второе: Он стал человеком не только
потому, что Ему необходимо было протащить
человеческую природу через игольное ушко смерти
в Воскресение, но и потому, что, став Человеком,
он может теперь желать нашей любви как Человек,
Сын Человеческий, a не как далекий Бог Отец. Это
означает, что для нас легче понять, что мы можем
что-то дать Христу, Сыну Человеческому и таким
образом соотнестись с Богом по-настоящему,
двусторонне. Любовь, не желающая ответа – это
нечто холодное и
покровительственно-оскорбительное, я говорю о
своем восприятии. Только любовь, отчаянно
желающая ответа, может заставить человека забыть
о своем неравенстве и сделать его равным Богу, в
любви. В таком случае логично сказать, что
Воплощение было необходимо, несмотря на то, что
Бог мог бы спасти нас “другим способом” – именно
из-за того, что человек очень горд и
единственное, что может заставить его
устремиться за Богом в реальном смысле этих
слов, я имею в виду реальные отношения с Богом –
это безумная влюбленность в Личность этого Бога.
Таким образом, в противоположность авторам
двойных посланий, человеческих или
метафизических, Иисус Христос ничего не
забирает у людей, но предлагает все, т.е. всего
Себя и также желает все, т.е. всего человека. Он
отдает Себя индивидууму свободно, по доброй воле
и требует от него того же; любой вариант
недостаточен, кроме свободного дара самого себя,
из-за любви к Нему.
Здесь мы видим два
важных понятия, “отдать все, т.е. себя” и “по
собственной воле, свободно, из-за любви”;
желание быть любимым бескорыстно, ради самого
себя, а не чего-то еще вполне нормально для
людей и, оказывается, для христианского Бога
тоже. Это вполне чуждо “улучшенной версии” веры
во “что-то”, а именно оккультизму любых видов,
который стремится заполучить желаемое в обмен на
что-то еще. Другие аспекты подобных отношений,
такие как природа участвующих в процессе обмена
сверхъестественных сил и их влияние на
человеческую психику, принадлежат к
метафизической реальности; здесь мы говорим
только о выдумке-конструкции, суть которой в
данном случае заключается в использовании неких
ритуально-магических действий, предпринимаемых с
целью приобретения некоей “власти”
(материального благополучия, сексуальной
привлекательности, и т.п.). Нет необходимости
развивать эту тему здесь; достаточно сказать,
что отношения, в данном случае с некими
“потусторонними силами”, базирующиеся на
принципе купли-продажи, по сути своей являются
отношениями не-личностей или же тех, кто желает
действовать, отказывая другим в праве быть
личностями. Парадоксально, подобные отношения
часто понимаются как “менее унизительные”, чем
очень личные, но “слишком человеческие”
отношения с Богом-Личностью. Здесь вновь
явственно ощущается абсурд двойного послания.
Что еще я могу
добавить? Только то, что Христианство совершенно
бессмысленно вне контекста личности и
личностности, Бога и человека. Оно начинает
приобретать смысл, если начать читать Ветхий и
Новый Заветы так, как они есть, т.е. как хронику
взаимоотношений Бога-Личности и людей-личностей.
Тогда можно увидеть в них прогрессирующee
оличноствование людей, c времен
ветхозаветного народа, в среде которого которого
появлялись избранные (пророки и цари), с
которыми Бог-Личность беседовал напрямую и через
них – со всем Своим народом, до новозаветного
приглашения Им всех людей к прямому общению. Все
это – просто приглашение Бога к личным
отношениям с Ним; подобные отношения являются
средством и наградой в самих себе.
Но что все это
означает в контексте заявленной темы,
метафизического двойного послания? Вероятно,
только то, что ненормальность ненормальна, а
нормальность нормальна, и что Христианство или
его выдумка-конструкция выглядит довольно
нормальным и притом не без экзистенциальной
надежды, атеизм – также нормальным, но вполне
безнадежным, вера же вo “что-то” в реальности
ненормальна или по крайней мере инфантильна, как
нечто, что оставляет своего адепта пребывать на
стадии детского нарциссизма. Более того, тот
факт, что Христианство имеет смысл только в
контексте двусторонних отношений, каким-то
образом делает более затруднительной веру в то,
что это всего-лишь созданная воображением
конструкция: реально сложно отрицать реальность
чего-либо, если это самое является единственным,
что может удовлетворить верящего в “это самое”,
в особенности если “это самое” не просто объект
наблюдения, но Личность и, более того, если даже
этой Личности недостаточно – учитывается только
я, имеющая дело с этой Личностью и плоды нашего
общения. Довольно-таки сложно подделать Личность,
т.е. объект с душой, реакциями и действиями, а
также мои собственные, и бесконечно продолжать
диалог с подделкой.
Однако, у меня нет ни
малейшего желания использовать этот вывод в
качестве “доказательства” того, что Бог христиан
является реальностью, а не выдумкой-конструкцией.
Если бы я это сделала, это было бы не
доказательством, а провалом апологии, т.к.
переход от конструкции к реальности требует
ничего иного, кроме прыжка в неизвестность,
основанного на доверии, за пределы категорий
“нормальности” и “ненормальности",
непосредственно в опыт. И это – слишком личное
дело.
No comments:
Post a Comment